Вологодские «радистки Кэт»: рассекречены дела разведчиц-«пианисток», пойманных фашистами

За всю Великую Отечественную войну не зафиксировано ни одного случая добровольной сдачи в плен советских радисток-разведчиц. Но жизнь — это не кино: иногда фашисты ловили их, и не было рядом «Штирлица», чтобы спасти «Кэт».

Из-за внешнего сходства устройства ключа рации с механикой клавиши фортепиано радисток на сленге разведслужб называли пианистками. Отбирали их из идейных девчонок, которые были готовы к любому развитию событий, включая плен.

Половина из них с заданий не вернулись...

Лидия Петрова считалась уже опытной разведчицей: первый ее рейд по тылам противника был вполне успешен. Но во время возвращения со второго задания удача ей изменила. Фото из уголовного дела предоставлено УФСБ России по Вологодской области

История первая. «ЛЮБА»

17 декабря 1942 года под Ленинградом немецкий патруль наткнулся на выдававших себя за сестер двух русских девушек, пытавшихся нелегально пересечь линию боевого соприкосновения. Позже на допросе в гестапо одна из них, «официантка Люба из Белозерска», предаст подругу: признается, что на самом деле они советские разведчицы-радистки, возвращались с задания. Об этом рассказывает недавно рассекреченное архивное дело № 156, хранящееся в УФСБ России по Вологодской области.

Вершиной «карьеры» предательницы, которая действительно была родом с Вологодчины, стала незавидная должность... уборщицы немецкого штаба в деревне Вырица, ныне это поселок городского типа в Гатчинском муниципальном округе Ленинградской области. Советские войска освободили Вырицу 28 января 1944-го, и в тот же день обе бывшие разведчицы, спрятавшиеся от драпающих фрицев в подвале, явились с повинной к военному коменданту и без утайки рассказали ему о своем провале.

Лидия Андреевна Петрова (так на самом деле звали «Любу») была как раз такой — надежной, идейной девчонкой, для которой понятие «Родина» было не пустым звуком. Родившись в 1918 году в деревне близ Белозерска, в 1931-м вместе с родителями переехала в Ленинград, где год спустя ее приняли в комсомол. После девяти классов школы поступила в электротехнический техникум, именно поэтому с началом войны ее без проблем зачислили на курсы радисток-разведчиц.

Ночью 19 января 1942 года Лида отправилась на свое первое задание. Удачно приземлившись после прыжка с парашютом близ озера Кузнецовского (Тосненский район Ленинградской области), она пустилась в пеший рейд по тылам противника, передавая по рации важную информацию. Лида сумела незамеченной посетить город Пушкин, Лисий Нос и другие крупные поселки, где квартировали воинские части немцев. Успешно выполнив задание, 20 февраля она перешла линию фронта и вернулась в расположение родного разведотдела.

На следующее задание ее, как уже опытную разведчицу, отправили с напарницей-новичком. Звали напарницу Софа — София Павловна Козлова. Она была родом из Калинина (ныне город Тверь) и всего на год младше Лиды.

11 августа 1942 года самолет выбросил двух парашютисток в районе озера Кривого в Осьминском районе Ленинградской области (ныне это территория Осьминского сельского поселения Лужского района). Сами девушки вместе с рацией приземлились благополучно, а вот выброшенные следом на парашюте припасы, в том числе запасные батареи для рации, угодили в воду и пришли в негодность. Разведчицы сообщили об этом Центру во время первого же сеанса связи и получили приказ продолжать выполнение задания, экономя заряд оставшейся в рации батареи. А задача была — помимо скрытного рейда по тылам противника, попытаться устроиться на работу в какой-нибудь деревне и на время осесть там.

Изучив окрестности, побывав в городе Красноармейске и деревне Лисино, разведчицы выбрали местом своей постоянной дислокации занятую фашистами деревню Калитино. Выдавая себя за сестер, они устроились на работу: Лида — прачкой, обстирывала немецких солдат, а Софа — уборщицей. Пользуясь большей свободой передвижения, последняя время от времени наведывалась в лес, извлекала из тайника рацию, выходила на связь с Центром, а затем перепрятывала.

Потом, на допросе, Лида расскажет, что таких сеансов за три месяца было всего 10-15, а с наступлением морозов батарея в рации окончательно «сдохла». Оставшись без связи, девушки решили, что дальнейшая их разведдеятельность бессмысленна, и задумали вернуться к своим. Раздобыть пропуска для передвижения в прифронтовой полосе им не удалось, поэтому, избавившись от рации и шифротаблиц, ночью 17 декабря 1942-го скрытно вышли к линии боевого соприкосновения, понадеявшись на русский авось.

И почти сразу нарвались на немецкий патруль.

Заметив движение в кустах, гитлеровцы открыли автоматный огонь. Софию ранило в ногу и руку, бежать она уже не могла...

Их взяли в плен и тут же разделили: раненую отправили под конвоем в госпиталь Красноармейска, а Лидию, которая не получила ни царапины, доставили в гестапо деревни Гостилицы (Ломоносовский район Ленинградской области).

На первом допросе Лидия придерживалась заготовленной разведотделом легенды. Сказала, что зовут ее Любовь Андреевна Бушкова, она официантка из Белозерска, приехала на лето к тете в Ленинград погостить, а тут война, эвакуация. Попали под бомбежку, с сестрой чудом выжили и теперь пытаются пробраться обратно в город на Неве.

Лидии, разумеется, не поверили и бросили в тюрьму поселка Сиверский. По ее словам, там ее первым делом зверски избили, а потом обер-ефрейтор, руководивший экзекуцией, заставил отмыть пол от крови и, ухмыльнувшись, пригрозил, что в следующий раз отправит прибираться в свою комнату. Догадываясь, чем это может закончиться, Лидия, по собственному признанию, запаниковала и, вызвавшись на допрос, выложила про себя и напарницу всё начистоту майору Вакербарту. Поняв, что узница сломана и готова на что угодно, лишь бы не трогали, майор профессионально «дожал» ее и получил согласие на сотрудничество.

Больше ее действительно никто пальцем не тронул. На последующий допросах Вакербарт аккуратно расспрашивал о разведшколе, где она училась, о разведотделе, о командирах и сослуживцах. Она сдала всех.

Между тем в камеру к ней подселили начавшую выздоравливать Софию. Вакербарт прямо сказал той, что напарница ее предала, и тоже предложил сотрудничать. Однако девчонка, к удивлению майора, отказалась наотрез.

В тюрьме их продержали два месяца, а затем определили в отдел контрразведки штаба 18-й армии, дислоцированного в деревне Лампово. Обеих отдали в распоряжение зондерфюрера Фридриха, который задумал использовать согласившуюся сотрудничать Лидию в радиоигре, чтобы «кормить» дезинформацией нашу разведку. Но тут вышла закавыка: шифротаблиц-то у девчонок не было — уничтожили вместе с рацией, когда собрались уходить за линию фронта.

Софию в конце концов заставили убираться и мыть полы — фактически выполнять обязанности прислуги, а Лидию, как выразившую желание сотрудничать, в мае 1943-го перевели в распоряжение тайной полевой полиции — ГФП.

В конце мая 1943 года Лидию подослали наладить контакт с дочерью старосты деревни Волосово, которую подозревали в связи с партизанами. Легенда такая: мол, разведчица, оставшись без рации, ищет возможности связаться со своими.

Но оперативник из Лидии оказался аховый: явившись в дом старосты, она вдруг впала в ступор и двух слов связать не могла, не то что спровоцировать кого-то на определенные действия. В общем, ушла несолоно хлебавши. А дочка старосты, заподозрив неладное, сумела скрыться...

Тем не менее от идеи использовать Лидию в роли провокатора гитлеровцы не отказались. Следствие потом установит, что она выполнила по меньшей мере три аналогичных задания по вхождению в доверие к подозреваемым.

В конце концов ее из «оперативников» перевели в... уборщицы комендатуры в Вырице, где к тому времени мыла полы и София.

Когда 28 января 1944-го наши войска вошли в Вырицу, про уборщиц Лидию и Софию, благоразумно спрятавшихся в подвале, отступающие немцы забыли — не до них было...

5 февраля обеих девушек задержал Смерш — до выяснения всех обстоятельств. А дальше началось следствие: допросы фигурантов и свидетелей, кропотливое изучение трофейных документов.

«Я себя виновной в измене Родине не признаю. Согласия сотрудничать с немцами я не давала. Виновна только в том, что раненая попала в плен, и они заставили меня работать на них уборщицей. Я никого не предавала», — заявила следователю София Козлова.

Многочисленные свидетели подтвердили ее слова, и 8 марта 1944 года уголовное преследование в отношении Софии Козловой было прекращено «за отсутствием состава преступления», сама же она отпущена из-под ареста.

А вот Лидия Петрова так легко не отделалась: 20 мая 1944-го за измену Родине, предательство и пособничество захватчикам нашу землячку приговорили к семи годам лагерей. В порядке прокурорского надзора дело ее в 1991 году было пересмотрено, но вердикт остался прежним: виновна, реабилитации не подлежит.

Эту фотографию Любы Лебедевой – разведчицы Аси – разместила на портале veterani.1tv.ru её племянница. В газетах печатался снимок более плохого качества

История вторая. «АСЯ»

Жители украинского города Ахтырки, что под Харьковом, и даже коллеги по разведгруппе знали её как Асю. Шифровки в Центр она подписывала «Лили». А в родном селе Новое Усть-Кубинского района Вологодской области её помнили как Любу Лебедеву и четверть века считали пропавшей без вести...

Её судьба начала проясняться лишь в 1967 году, когда в Государственный комитет Совета Министров СССР по телевидению и радиовещанию пришло письмо от жительницы Харькова.

Елизавета Ульяновна Историкова поведала о том, что весной 1942 года фашисты бросили её в тюрьму Ахтырки. Соседкой по камере оказалась измученная пытками неместная девушка, которую звали Асей. Елизавета Ульяновна в гестаповских застенках лишилась памяти и почти ослепла, долго лечилась, и только через много лет обратилась на телевидение. Вспомнила, как в ночь перед казнью, разбудив её среди ночи, Ася прошептала: «Я не Ася. Как меня зовут — это неважно. Я выполняла задание Родины, и моя совесть чиста». И попросила передать весточку маме, даже адрес назвала: Вологодская область и станция с каким-то трудным названием. Лишь много позже выяснится, что станция называлась Морженга...

Девушку расстреляли, а Елизавета Ульяновна в июле вышла из тюрьмы еле живой. И вот спустя четверть века пожилая женщина писала, что места себе не находит, чувствует себя в великом долгу перед Асей...

Предпринятые поиски ничего не дали: в списках участников разведгрупп не было агента с таким именем. А вот оперативный псевдоним Ася в архиве обнаружился — он был закреплен за пропавшей без вести радисткой, уроженкой Вологодской области Любовью Вячеславовной Лебедевой, 1921 года рождения, которую забросили со спецзаданием в Сумскую область Украины, а потом связь с ней прервалась.

Благодаря воспоминаниям очевидцев и находкам в архиве Сумского управления КГБ была восстановлена трагическая история разведчицы Любы. В 1970 году её матери Катерине Ивановне вручили орден Отечественной войны 1-й степени, которым посмертно была награждена дочь.

Ася наконец-то обрела настоящее имя.

В логове

...В одну из осенних ночей 1941 года в оккупированную фашистами Ахтырку со стороны городка Лебедина вошла невысокая щупленькая девушка с чемоданчиком в руке и осторожно постучала в двери дома 38 на улице Крылова:

– Это дом номер 83?

– Нет, это дом номер 38.

– Простите, я спутала цифры.

Это были пароль и отзыв. Мужчина впустил гостью в дом.

Звали хозяина Филипп Андреевич Михайленко. Будучи работником отдела снабжения завода, он, не вызывая подозрений фашистов, с пропуском из комендатуры развозил по городу разные грузы. И был прекрасно осведомлён, какие грузы проходят через местную железнодорожную станцию. Передать эту информацию в Центр и должна была присланная радистка.

Через несколько дней Ася съездила с Михайленко в лес за спрятанной рацией и на правах «дальней родственницы» осталась жить в его доме.

Впервые на связь Ася вышла в полночь, развернув рацию прямо на чердаке — подыскивать более удобное место просто не было времени. Сообщив, что добралась благополучно, передала информацию Михайленко о двух группировках живой силы, танков и артиллерии противника, концентрировавшихся на дальних подступах к Харькову.

На улицу Ася выходила только с наступлением темноты. Центр просил радистку беречься: сведения, которые она передавала, были ценными. Передачи она вела всегда после полуночи, в условленное время, подписывая шифровки «Лили» — это было её кодовое имя для Центра.

После того как староста, живший по соседству, стал справляться у Михайленко, встала ли его родственница на учёт в полиции, пришлось оперативно поменять квартиру, и разведчица поселилась на Садовой, 6, у хорошей знакомой Михайленко Евдокии Степановны Голубенко.

Голубенко была прачкой-надомницей. Стирала она и для гитлеровцев. Её знали в полиции и гестапо. Туда она и порекомендовала уборщицей Асю — свою якобы двоюродную сестру, приехавшую из Харькова.

На работе Ася старалась оставаться подольше, чтобы подслушать, о чем толкуют враги. Так ей удалось по двум-трём отрывочным фразам узнать о готовящейся расправе над патриотами села Большая Писаревка. Когда туда нагрянули каратели, предупреждённые Асей жители уже скрылись в лесу.

Прежде чем вытряхнуть содержимое мусорных корзин, уборщица Ася бегло осматривала бумажки, а самые важные прятала за пазуху.

В конце марта 1942 года у рации кончилось питание. Впервые за шесть месяцев «Лили» не вышла на связь.

Между тем над Асей начали сгущаться тучи. Нашёлся предатель, который «засветил» всю группу. За «уборщицей» установили наблюдение, и из окна соседнего здания увидели, как Ася роется в мусорных корзинах офицеров...

Поздно ночью дом Голубенко окружили. В операции по задержанию её и Аси было задействовано 40 гестаповцев. Обыск длился около трех часов. Пол в комнате разобрали, обнаружили рацию. Когда начали осматривать стены, нашли Любин пистолет и три паспорта на разные фамилии, но с одной и той же фотокарточкой...

В ту же ночь арестовали семью Михайленко.

Их посадили по разным камерам, допрашивали по отдельности, били, пытали. Но они молчали. Ася так и не сказала мучителям своё настоящее имя...

Ничего не добившись, их расстреляли на рассвете 19 апреля 1942 года. Но для командования Люба Лебедева ещё на четверть века останется пропавшей без вести.

Памятник в Ахтырке с барельефом в честь разведчицы Любы Лебедевой в 2011 году. В январе 2025-го неонацисты уничтожили монумент. Фото с сайта pomnite-nas.ru

В парке завода «Нефтепроммаш» в Ахтырке был поставлен памятник, на котором золотыми буквами высечены слова: «Здесь покоится прах замученных фашистскими захватчиками патриотов-подпольщиков. Голубенко Евдокия Степановна, Лебедева Любовь Вячеславовна, Михайленко Филипп Андреевич. Вечная слава героям!»

В январе 2025-го неонацисты уничтожили мемориал.

...Люба Лебедева была простой девчонкой, мечтавшей о семье и великих свершениях. Окончила в 1940 году школу в родном селе с похвальной грамотой, а когда началась Великая Отечественная, пришла в военкомат и попросилась на фронт. Её направили в школу военных радистов. Своё двадцатилетие Люба встретила уже в разведотделе Юго-Западного фронта...

Впереди вологодскую девчушку ожидали испытания — и бессмертие.