Курс ЦБ на 29.04: $ 82.55 € 93.18
Рассекречено: как чекисты поймали на Вологодчине садиста из немецкого концлагеря
В фашистском концлагере Либау в Прибалтике обыкновенная чистка картошки могла закончиться смертью или увечьями, потому что за процессом поручали наблюдать жестокому уроженцу Вологодчины, настоящего имени которого никто из узников не знал, за глаза называли его Стёпка-Картофельник.
Лишь через два года после Победы вологодские чекисты всё-таки разыскали этого садиста, попытавшего избежать правосудия.
30 мая 1947 года в деревянном домике на окраине Бабаева проводился обыск. Понятыми стали перепуганные соседи, а хозяина — весовщика железнодорожной станции Степана Шабанова, который почти всю Великую Отечественную провел в немецком плену, — чекисты задержали по подозрению в измене Родине и отправили в следственный изолятор Вологды.
Протокол обыска — один из первых документов в недавно рассекреченном архивном деле № 88, хранящемся в УФСБ России по Вологодской области. А дальше подшиты протоколы многочисленных допросов подозреваемого и некоторых жертв его злодеяний.
Арестованный продолжал настаивать, что, провоевав месяц с небольшим, попал контуженным в плен (осколком гранаты его действительно легко ранило в бровь и щеку, следы от этих ранений потом и помогут его опознать) и всю войну якобы мыкался по фашистским концлагерям Прибалтики, пока в 1945-м американцы не освободили его из очередного лагеря в немецком городе Магдебурге. А дольше всего он пробыл в концлагере Либау (так в документах; на самом деле лагерь находился в латвийском городе Либава, сейчас — Лиепая).
Но это была лишь часть правды. Оборона Лиепаи (Либавы) с 22 по 29 июня 1941 года — одна из героических страниц начального периода Великой Отечественной войны. 10-11 тысяч личного состава, что сопоставимо с блокированным в Брестской крепости гарнизоном, в течение семи суток противостояли группировке противника, по численности превосходившей их вдвое.
Когда город все-таки пал, разъярённые столь ожесточенным сопротивлением захватчики устроили там настоящий ад. Уже через неделю в квартале, ограниченном улицами Дарзу, Алшу, Кунгу и Бариня, был устроен концлагерь, в котором находились гражданские и военные — около 400 латышей и 800 русских.
Пленные всё прибывали, и в июне 1942 года пришлось «расшириться»: по улицам Калпака, Силькес, Скую и Куршу оборудовали еще 10 жилых бараков, огороженных в два ряда колючей проволокой вышиной 4 метра. Туда согнали до 2 000 советских военнопленных, и чтобы в дальнейшем «регулировать» их численность, по сотне заключенных регулярно вывозили на расстрел.
Именно в это страшное место попал пленный Степан Шабанов. И довольно быстро там «освоился».
Степан Григорьевич Шабанов родился в 1915 году в одной из деревень Ладышкинского сельсовета нынешнего Бабаевского муниципального округа Вологодской области. В первый же день Великой Отечественной, 22 июня 1941 года, ушёл на фронт. Его часть отправили в Прибалтику, а 30 июля того же года в окрестностях латвийского города Добеле он вместе с 148 бойцами попал в окружение. Шабанов, которому осколком посекло бровь и щеку, сопротивления не оказал и сдался в плен вместе со своим ни разу не выстрелившим наганом.
Сперва его отправили в лагерь военнопленных в городе Шяуляе, что на севере Литвы, но вскоре перевели обратно в Латвию — в Либаву.
Там он, надеясь на поблажки, сам предложил администрации оказывать услуги парикмахера-брадобрея. На этой почве завёл полезное знакомство: у него регулярно стал бриться переводчик, которого он знал только по имени-отчеству, — Павел Фёдорович.
В лагере Павел Фёдорович, несмотря на мелкую должность, очевидно, имел какой-никакой вес. Именно с его лёгкой руки Шабанова определили на тёплое местечко — старшим кухонного наряда, в котором изголодавшиеся заключенные чистили картошку для обслуживающего персонала. Фактически же Шабанов стал надсмотрщиком — это полицейская должность, за которую полагалась дополнительная пайка. Оружия, правда, ему не дали, но он нашел выход из положения.
Однажды на глазах у Шабанова узник, не устояв перед соблазном, сунул в рот очищенную сырую картофелину. Недолго думая, Шабанов схватил деревянную палку и огрел несчастного по рукам, да так, что работать тот больше не смог: кости были переломаны.
«Он своей палкой каждого второго лупил, а потом добивал руками и ногами, — расскажет на следствии один из бывших заключенных, опознавший Стёпку-Картофельника. – А бывало, и до смерти забивал. Попасть в его кухонную команду боялись как огня…»
Когда советские войска стали освобождать Прибалтику, фашисты погнали заключенных подальше — в Германию. Так Стёпка-Картофельник оказался в Магдебурге, где его освободили американцы и передали нашим, а те в царившей тогда неразберихе поверили его россказням о плене, и «невинный узник фашизма» отбыл на Родину.
Опознают его потом по фотографии те, кого он бил, да не добил. А он будет оправдываться, что просто пытался выжить.
Собранных вологодскими чекистами улик и свидетельств оказалось достаточно, чтобы 22 августа 1947 года военный трибунал признал Степана Шабанова изменником Родины и приговорил к 15 годам лишения свободы. Относительно мягкий приговор, между прочим, бывшим полицаям обычно давали по 25 лет или расстреливали.
Впрочем, и из этих 15 лет Стёпка-Картофельник отсидел только полсрока: как явствует из документов, в апреле 1955-го он умер, будучи в воркутинском лагере.
Обстоятельства смерти 40-летнего предателя неизвестны, зато известно, что в 1995 году дело его пересмотрели на предмет реабилитации, однако и тогда никаких оснований для оправдания его чудовищных поступков не нашлось.
Рассекречено дело о пособнице нацистов, которая не пощадила даже своих детей
Трижды предавший: рассекречено дело предателя, который три раза принимал присягу
